В третьей четверти XV в. на берегах Черного моря происходят трагические события, в эти годы решалась судьба многих народов и государств Европы и Азии. 29 мая 1453 г. после двухмесячной осады турецкими войсками под предводительством Мехмеда II пал Константинополь. Второй Рим - православная Византия - прекратил свое существование. Уже в 1454 г. оттоманский флот совершил набег на Южное побережье Крыма. Тогда же феодориты получили сведения от пленного турка о намерении Мехмеда II вторгнуться в Крым, о чем князь Мангупский предупредил в письме консула Каффы. Вчерашние непримиримые соперники искали союза. После взятия Константинополя Порта закрыла свободный проход через пролив Босфор, поставив генуэзские причерноморские колонии, оторванные от метрополии, в весьма затруднительное положение. Еще в ноябре 1453 г. правительство Генуи, осознавая свою неспособность удержать колонии на Черном море, за мизерную сумму (14 310 лир, при истинной стоимости в 3 600 000 лир) передает их банку св. Георгия. Страх перед турецкой агрессией приводит в 1454 г. к массовому бегству жителей из Каффы и других генуэзских колоний. Генуэзские владения приходят в упадок. Княжество Феодоро, напротив, переживает подъем, но, полностью сознавая опасность, ищет поддержки у единоверных государей. Мангупские князья заключают договор с Молдавским княжеством, готовясь к отражению османской агрессии. С середины XV в., несмотря на противостояние со стороны латинян, княжество Феодоро и Крымское ханство довольно успешно развивают самостоятельную торговлю. Используя порт Каламиту (совр. Инкерман) и собственные торговые суда, они устанавливают тесные связи с южным побережьем Черного моря. Причем основным экспортируемым "товаром" являлись опять же рабы, доставляемые в Каламиту татарами. Массарии (чиновники) Каффы писали жалобы на правителей Мангупа, которые "открыто сооружают гавань в Каламите и там же грузят и разгружают суда к тяжелому ущербу податей Каффы". Напряженная обстановка тех дней отражена в документах. Это, в частности, переписка консула Солдайи (Судака) Христофоро ди Негро с консулом Каффы и с правлением банка св. Георгия. Архивы г. Генуи являются крайне важным источником информации, позволяющим пролить свет на многие события, произошедшие в Крыму в средние века. Давно уже нет генуэзцев на крымской земле, толстым слоем земли погребены их могилы, разрушены крепости, истлели корабли, но в Генуе, в ее архивах, тщательно хранится множество документов, касающихся различных сторон жизни причерноморских колоний. Это в основном нотариальные акты, жалобы, доносы, прошения, а также письма частных и государственных лиц. При изучении этих пожелтевших страниц перед исследователями оживают, пестрят подробностями событий давно минувшие времена. Переписка консула Солдайи главным образом касается его тяжбы с феодалами братьями Гуаско, владения которых тесно прилегали к владениям Алушты с востока. Богатые феодалы Гуаско отказываются подчиняться консулу: самовольно поставили виселицы и позорные столбы в селении Скути, а также ввели ряд новых налогов в некоторых подвластных консулу селениях. О том, насколько сильными и опасными соседями стали для генуэзской колонии князья Готии, указывают строки из письма того же Христофоро ди Негро, относящегося к концу 1474 г. Обращаясь к консулу Каффы, он советует усилить охрану замка, который строится генуэзцами в местности, непосредственно граничащей с владениями феодоритов. "Надо постановить, - пишет ди Негро, - чтобы замок Тассили охранялся бы некоторым количеством стипендиариев-латинян и не оставался бы без охраны, как делают Гуаско, из-за этого возникает большая опасность захвата этого укрепленного замка турками или господами из Готии, чего не дай Бог, ибо это привело бы к разорению здешних мест". В научной и популярной литературе утвердилось мнение, что к 70-м годам XV в. часть генуэзских владений в Крыму переходит под контроль Феодоро, и княжеству в это время принадлежит почти все побережье от деревни Туак (Рыбачье) до крепости Каламита (Инкерман). Следовательно, и Алушта, заселенная в основном грекоязычным православным населением, становится портовым городом феодоритов. В.Л. Мыц, подробно анализируя письменные источники и общую политическую ситуацию в Крыму, сложившуюся к концу третьей четверти XV в., предполагает, что положение дел с Лустой в рассматриваемый период обстояло значительно сложнее, чем это представлялось ранее. Ее владелец мог быть местным феодалом, находившимся на службе у генуэзцев. В то же время он являлся и вассалом господ из Готии (Феодоро), обладая в районе города значительными земельными угодьями. Именно в таком ракурсе предлагал рассматривать эту проблему А.Л. Бертье-Делагард, определяя статус Дербиберди (владетеля Лусты) как "двуподданство". К тому же каноники Лусты и ее округи подчинялись митрополиту Готской епархии. Если учесть, что после 1441 г. источники не отмечают каких-либо военных столкновений между генуэзцами и феодоритами, то остается загадкой, как Луста перешла в подчинение последним. Тем более что в 60-х гг. XV в. (о чем убедительно свидетельствуют материалы археологических исследований) генуэзцами активно ведутся строительные работы по укреплению обороны этого города. Определить, в какой степени владетели Лусты находились в зависимости от оффициалов Генуи и господ из Готии, довольно сложно. Да и сведения о самих владетелях весьма отрывочны. На сегодняшний день известны только два местных феодала второй половины XV в. В реляции, посланной 5 мая 1460 г. протекторам Банка Сан-Джорджо консулом Мартино Джустиниани, провизорами и массариями Бартоломео Джентиле и Лукой Сальваго, содержится краткий пассаж, повествующий о трагической судьбе сеньора Лусты - Бердибека. Оказывается, Бердибек вел посреднические переговоры между Хаджи-Гиреем и адыгским князем Биберди, владельцем Кримука. Встреча должна была состояться в Воспоро, но Биберди в самый последний момент отказался в ней участвовать. Разгневанный хан на обратном пути приказал задержать близ Солхата Бердибека и, получив согласие господина Готии Кейхиби, приходившегося тому братом, предал его смерти. В Лусте в то время находился один из сыновей покойного Бердибека (по-видимому, уже известный нам по более поздним источникам, Дербиберди). Именно на его годы правления (1460-1475) и приходятся грандиозные по своим масштабам строительные работы в генуэзской Лусте. Неизвестно, где находилась резиденция данного правителя, в самом городе или где-либо за его пределами. Материалы археологических исследований не дают оснований даже для самых осторожных предположений, потому что и в цитадели Лусты пока не выявлено строений, которые можно было бы интерпретировать как жилище феодального владетеля. Все местные неурядицы проходили на фоне большой общей тревоги - угрозы нападения Оттоманской Порты на Крым. Каждую весну, после окончания зимних штормов, жители побережья с тревогой смотрели на море, опасаясь появления турецких галер. Наконец произошло то, чего так не хотели и боялись. В конце мая 1475 г. турецкий флот с 20-тысячным войском подошел к крымским берегам. Первой подверглась нападению генуэзская Каффа. Вот как описал это известный исследователь Крыма АЛ. Бертье-Делагард: "Появление турок под Каффой, высадивших 1 июня 1475 г. войска с орудиями, вызвало в городе предательство и измену: все потеряло голову, и огромный, укрепленный город в 8000 домов с 70-тысячным населением, обуянный страхом и подлой трусостью, на третий день открытия огня, почти без боя, выслал к туркам своих представителей, умолявших принять сдачу города на волю победителей". 6 июня турецкие войска под командованием Великого визиря Кедук-Ахмет-паши без боя вошли в город. В течение июня-июля была захвачена вся территория южнобережной Готии. Из генуэзских укреплений сопротивление туркам оказывал только Солдайа (современный Судак). Археологические исследования Алушты показали, что город погиб от пожара. По сохранившимся следам разрушений можно без труда восстановить картину его гибели. В скученности города, где вторые этажи в основном были деревянными, огонь перебрасывался с дома на дом почти мгновенно. Отдельно, гигантскими факелами возвышаясь над клубами дыма, пылали башни. Потоки воздуха, устремляемые сквозь отверстия нижних бойниц, еще сильнее раздували огонь. Внутри башен полыхали деревянные перекрытия, мебель. От страшного жара плавились каменные стены. При исследовании пола башни Ашага-Куле среди обугленных остатков перекрытий были найдены оплавленные осколки камня габбро-диабаза. Это говорит о том, что температура в башне во время пожара превышала 1 100°. После пожара и последующего разрушения крепость больше не восстанавливалась. Единственным городом, который надолго затормозил завоевание Крыма, оказался Мангуп - столица княжества Феодоро. Взять крепость удалось только к концу декабря 1475 г. после шестимесячной осады. Осада столицы княжества Феодоро оказалась одной из самых трудных кампаний турецкой армии в Северном Причерноморье. Последние представители княжеской династии Мангупа закончили свою жизнь в Стамбуле: князь Александр и его родственники мужского пола, кроме самого младшего, были казнены, женщины попали в гарем султана. Было бы наивным представлять турок как отпетых головорезов и кровожадных человеконенавистников. Они были людьми своего времени, когда война казалась доблестью, наивысшим почетным мерилом человеческой жизни. Более того, султаны в своих разрушительных завоеваниях стремились, как это не парадоксально, к созиданию нового государства в границах Византийской империи, объединенной под зеленым знаменем Пророка. И раз уж мангупские князья считали себя наследниками Византии, то и их вотчина должна была покориться будущему властелину мира. После захвата Мангупа турками княжество Феодоро перестало существовать. Но к началу XVI в. и Крымское ханство потеряло суверенитет. Таврика на три столетия оказалась под верховенством Османской империи. После оккупации полуострова турки оставили за собой бывшие генуэзские владения и земли Мангупского княжества, в их числе три города: Каффу (совр. Феодосия), Судак и Мангуп, прибавив к ним еще 95 деревень. Владения были разделены на три кадылыка (так турки именовали территориально-административные единицы своей державы): Кефейский, Мангупский и Судакский. В состав последнего вошла и Алушта, но уже не как портовый город, а как рядовой рыбацкий поселок. Теперь ее жители платили налоги султану. Кроме того, известно, что в 1757 г., согласно сохранившемуся документу - фирману султана Мустафы, Алушта и Корбеклы, принадлежавшие ранее Исляму-силяхтару (чиновнику второго разряда), были оставлены за ним. Второстепенный, заштатный статус некогда славного Алустона на долгие годы затормозил развитие этой местности, что сказывалось вплоть до начала прошлого века. Жители покоренных территорий постепенно возвращались к мирным занятиям. Три столетия владычества турок оказали огромное влияние на язык и культуру населения обитателей Южного берега, бывшего Капитанства Готии. Однако их этнический состав мало изменился. Новые хозяева так и не смогли полностью стереть и изменить местные традиции, уходящие корнями в глубокую древность. Большая часть жителей Юго-восточного Крыма долгое время исповедовала православие. Готская и Судейская епархии канонически подчинялись Константинопольскому патриархату. Подтверждением этому служат результаты археологических исследований Алушты. Даже после 1475 г. здесь не прослеживается сколько-нибудь значительного влияния ислама на духовную жизнь местных поселенцев. Главный городской храм Алушты был разрушен турками, однако священники продолжали служить в небольших приходских церквях. Археологами на территории Крепостной горки обнаружены две часовни и участки христианских кладбищ, захоронения на которых совершались непрерывно с XII по XVIII вв. Жители горной и прибрежной части полуострова сильно отличались от степных и предгорных татар и именовались татами. Турецкий путешественник XVII в. Эвлия Челеби в своей "Книге путешествий" так описывает страны татов, лежащие, по его словам, "на юге полуострова крымского на окончании мыса, в месте, полном обрывистых скал": "Народ тамошний - это народы греков и лазов, говорящие между собой по-гречески. Всего тут около 15 000 народов татов, знаменитых лучников. Разговаривают они между собой по-гречески, но имеют другой язык и выражения... Имеют таты своеобразные наречия и слова. Это не греческий язык, не язык иудейский, не язык народов аланов, а наречие особенное. Когда они между собой разговаривают, человек весьма удивляется". Уже в середине XVIII в. (царствование Российской императрицы Елизаветы Петровны) иезуит Мондорф сообщает, что на черноморском побережье живет народ, который говорит на языке, родственном немецкому. Немецкий путешественник Э. Кемпфер писал, что в Крыму (который он по древней традиции именовал Херсонесом Таврическим) еще говорят на языке, сохранившем много германских слов и происходящем от языка готов.
